***
Отцепившись от букв, наконец обернусь:
Шторки дождя раздвинув,
заглянуло в окно солнце.
И по правде-то, конечно, мной немного забылся
Один небольшой такой -
милый мир
весь – там,
За утренним стеклом небесной воды.
2001
***
Я киплю, будто суп, а меня
Все никак не снимают с огня.
А к тому ж, словно крышкой – на голову –
Это небо из серого олова.
И в какой-то момент я, Марусь,
Ты пойми, непременно взорвусь.
Все не то, что бы сгинет дотла.
Но лишишься в хозяйстве котла.
2001
2002
***
А один раз такой был опыт:
Я спал на весенней траве, -
Мне в ухо залез муравей
И очень там ножками топал.
И хотя он измучил, - поверьте! –
Мозг мой грохотом суетным, я –
Вот – решил все-таки обессмертить
Своим словом – того муравья.
2002
В АВТОМОБИЛЕ. (ЗАПАДНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ).
Андрею и Лизе
Я все хочу сказать тебе, дорогая,
давай-ка рассудим (и, значит, заявим) честно:
наша жизнь так мила нам, что никакая другая...
А стало быть, в мире когдатошнем – попросту было тесно.
Не было места.... Признаем же: слава Богу,
что, как батька в мохнатой шапке – закат из-за моря спицей
тянет, вяжет дороги. «Движение – все! Цель – сама по себе –
немного,
просто, скажем – ничто», - (и не кажется, и не снится).
Пляшет спица спидометра. Скоро проскочим город.
Дальние гор отроги, бары окраин здешних -
все занавесит черным знаменем ночь, - накроет,
как корешей ушедших, тех грешных - из жизней прежних.
Ты молчишь. ( - Не грустишь?)... Я давлю на акселератор.
А лишь позовут на общую, - чтоб со зведками чокаться, -
пьянку,
(путь мне важно укажет патрульный, - как кличут у них тут: -
«Патер»?),
тогда ты хватай – в две руки – как рассветное солнце, баранку.
2002
2003
***
Нью-йоркскому жителю – другу –
Владимиру Друку.
А возьму сочиню-ка опус
(свистнув сам себе в удивлении),
как взлезаю в большой автобус –
на шоферское на сидение.
Скучно слыть тут пиитом гордым.
Стану (ежели дальше жить)
я по Новому Йорку-городу
новых йорковцев развозить
(попросивши их не бузить,
не сорить,
алкоголь не пить,
и друг другу не лазать в морду).
В зеркала взгляну – на хрен компас! –
в них мне делается заметным,
как вращаешься ты, мой глобус,
с населением разноцветным.
2003
ЖУРНАЛИСТИКА
... будто Сельвинский. (Здесь и сейчас)
1
…Весьма сердит народ Америки:
пока стремилось NASA ввысь,
пустыней вскормленные зверики
в его ангарах завелись,
в аэропорты пробрались
и – вне истории – в истерике –
повсюду гадить принялись.
2
…Лейтенант в вертолете. Вот он его
разворачивает – хвостом на Тибет:
словно из-за оклада иконного –
в дверной прогал ударяет свет.
Кораблей кильватеры – словно пальцы руки,
Там, на коже, – внизу, – океана –
Будто точки веснушек – редкие островки.
Флот идет к берегам Омана.
3
Что до сути событий, - черно-белые полосы
газет на ветру уже сам ты лови!
Лишь занятны различья в работе (1) голоса
радиодиктора и (2) изоряда TV.
2003
***
Облаков шевелятся глыбы;
солнцем Божий лучится лик.
Ты сюда — лишь летучей рыбой!
Из глубин черноты! На миг!
«...А как вырастешь — станешь птицей...
Потерпи чуток, погоди, —
песня радужная случится
из пернатой твоей груди!..»
— обещает так дядька Дарвин...
Но не в этот год и не в тот!
В тучу хренову миллиардин
лет всё это произойдёт.
2003
ТРАКТОР-ТРЕЙЛЕР.
Какую же для автомобиля своего
Песенку бы мне сочинить?
До дома отсюда только миля всего
Дальше – можно даже хоть пить.
Или резвиться со своей кисочкою
Или, скажем, если не лень,
Разрисовывать словами, как кисточкою,
Все – просмотренное - за день,
Там, где видели мои – словно у мухи – глаза
и что передо мною, и то, что за.
(Очень важная вещь – зеркала! :
вдруг дурак – в бок – какой-нибудь из-за угла?!)
Тут, в кабине такой железной
Полюбил я плыть – даже трезвый:
То же - чуть одиночество милое,
что испытывал, помню, порой,
В те мгновенья, когда любимая
Увлеклась бы вдруг - очень - с другой:
Тельца выгнутся, будто радуга,
Губы внутрь будут небо звать...
Ты же им (двоим) - уже не надобен.
Тем и радостней – созерцать.
2003
ПОЖИЛОЙ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИК
В памяти его, словно на станции узловой,
Столпились эпохи, налезают, будто составы — один на другой.
И стрелочнику непутёвому, мерещится ему вдруг по пьяни:
Нет больше ни рельсов, ни шпал. И самой земли нет. Плывёт себе в океане.
Кругом не вагоны — волны. И понять он не может, как так, —
Или впрямь не железнодорожный работник он был здесь всю жизнь, а моряк.
И в том отделе кадров, где на углу стола
Рассыхаются колбасной нарезкой слежавшиеся “дела”,
В стакан из-под ручек-скрепочек плеснувши какой есть бражки,
Рассматривает с удивлением кокарду своей фуражки.
2003
2004
АМЕРИКА
Если же говорить о погоде,
То – апрельский – легко поутру
День вошел в этот город, как входит
После выстрела – Кольт в кобуру.
Ах, о чем я? Наверно, вот тут она -
Плата за телечас выходных:
вся вчерашняя память запутана
Юлом Бриннером кадров цветных.
2004
НЬЮ-ЙОРК, НЬЮ-ЙОРК.
Словно вырезанные из ватмана синего,
Небоскребов плывут декорации.
Вертолета – пилот – многосильного
Вниз передает по рации,
Что Катскильские горы красивей,
Что уставший уже от статики,
Разошелся Гудзон с Ист-ривер
(но сольются в объятьях Атлантики).
Что затор на Седьмой, полисмен постовой
Там при бляхе и при фуражке.
Что весна. Что – вон – катимся мы с тобой
В клюквоцветной малолитражке.
2004
ПОЛДЕНЬ. ОКТЯБРЬ.
Елене Хомутовой
Ушёл чей-то вечер печальный.
А нынче погода легка.
Тут тихо так, будто в читальне
Затерянного городка.
Руками то клёнов, то буков
Подросший ко времени лес
Оставил нам оттиски букв
В распахнутой книге небес.
Где гибкою листьев латунью
Играет неслышимый свет,
И осень застыла латынью
На эту вот тысячу лет.
2004
***
Читая Афанасия Фета (в зимнем парке Квинса в 2004-ом году).
Интересно так:
Хрустит и прыгает
Снежная крупа
На распахнутых книжных страницах, -
Белое – на белом –
(Мерзнут руки)
– оттого-то буквы – еще чернее.
2004
***
Оранжевой долькою апельсиновой
Месяц над Флоридой — как на блюдце.
Так мир растянулся мой — маской резиновой,
Сквозь слёзы пытающейся улыбнуться.
Тому, кто весь ужас тут сложит в эпос,
В ракурсе новом и я видней
Стал, может статься. Дивится: экось! —
Этот завис в паутинке дней!
Так старый еврей в Амстердаме в лупу
Смотрит на сколок: стекло ли? Алмаз?
Кнопку нажав, двину в полночь. Глупый
Телевизор захлопнет совиный глаз.
2004
2005
ПЕРЕМИРИЕ
Людмиле Александровне Полянской
Один француз (ещё лет сто тому
Находим мы порою в том народе
Мужчин достойных), нацепив суму
Полётную и форму по погоде,
Спешит туда, где, как какой-то птах —
(едва ли даже и того не меньше) —
Аэроплан — запрятанный в кустах,
На хлипкий хвост, как по нужде, присевший.
Вот, что-то крутанув — (так патефон
Когда-то заводили) — вверх он тщится
Скорее взмыть: там, в небе некий — фон…,
Герр лейтенант — зависший, словно птица,
Вернее, будто запертый в шкафу, —
Птенец в крестовых перьях весь и звёздах,
Чью этажерку, как стихов строфу,
Неясно как удерживает воздух.
…Смотря на их геройские дела,
Закатывается по-детски смехом
Мой друг, майор Четвёртого крыла
Американских ВВС — Джон Грэхэм.
Уж он, сажавший Би-один Би (“Стелс”),
Освоил выси! Но, на Джона глядя,
И я давлюсь от смеха: вот балбес!
(хоть он вообще-то симпатичный дядя).
Но вы, вы все, воители высот!
Трудяги бензобачьего движенья!
Что знаете про истинный полёт —
Сквозь век! — В веках! — полёт воображенья?!
Про мой полёт!
Тут со стены герой,
Кто в свой портрет, словно решёткой заперт,
Мне улыбается. Нет! — надо мной
Вовсю хохочет тот — Рихтхофен, Манфред:
Что можешь ведать ты, грызя свой сыр,
Как мышь, попав в капкан “Аэрофлота”,
Ты — шестимиллиардный пассажир
Земли, — о Небе первого полёта?!
…Я к летуну в Вест-Пойнте ли, в Перми
Приду, смущенье пряча в тон весёлый:
Брат, лёгкие слова мои прими!
А мне — дай адресок авиашколы.
2005
***
“Мир не может на всех разделен быть поровну.
Как нельзя и на стенке расплющить шар.
Я хотел заглянуть — за другую сторону.
И, похоже, сподоблен — (пока не стар!)
Знай, дорога, — не модное тут поветрие —
По священным равнинам коров… лесов…
География — вся! — лишь тень геометрии:
Линий; чисел; объёма, — в нём: звуков, слов.
Все излуки рек; бук; бык; вон — настурция,
И звезда — паук в капле янтаря,
И следы, и снег — разве только — функция
Поворота с июля до января.”
…И один молодой — станом тоньше прутика —
Кто (как мы б сказали) в стажёры взят
Из общины попутной:
“А люди, люди-то как?..”
Но учитель не слышал. Шёл на закат.
2005
***
Мне бомж приснился во сне.
Он был в пенсне.
С ним никак не мог разобраться я.
Эка, русская иммиграция!
Стоп! Вначале по мелкой примем!
В аккурат разливает он, -
Не грузи только Третьим Римом.
Мне и первый давно смешон.
Черной ночью белел рубашкой
В мае школьном и я, как вы.
Расползающейся промокашкой
Блекнет маревый мир Москвы.
Дни и ночи. Тире да точки…
Разнозвездная чепуха!
Годы катятся, как вагончики –
Вдаль – по кругу ВДНХ.
А потом вдруг – поломка.
Вылезает на лед мостовой,
Сквернословя, вожатая Томка
С черною кочергой.
Фотокамера целится,
И капканом распахнута книжка.
Моя шкурка, знать, ценится –
В тех краях, где дрочил мальчишкой!
Все бы резвых словечек им, толстым:
Что там не было? Было?
А по мне – так и пес бы с ним,
Что на ледышках бумаги остыло.
От ужаса вечности лютой,
От глаза луны черно-белой
Укройте, мохнатые буквы,
Стиха теплокровное тело!
2005
В ПРЕДОЩУЩЕНИИ СЕВЕРНЫХ ОБЛАСТЕЙ
Океан вечности клыками волн своих,
видать, оголодав, вгрызается в твой берег
— тех, этих ли америк —
где тишь пока, где тихонько стоишь
(какая разница — левиафан ли, мышь,
или другой какой, пусть теплокровный, зверик),
например, тут, со стороны, где Беринг
сушу увидел, тем — и предписав мне стих.
Как будто молочные зубы во рту,
Словечки всех смыслов уже расшатались.
Вновь детство? Нет! Точно, в прилив я иду
По сходням причальным.— О, как показалось!
Порою — рукою за воздух; порой —
Довольно смешной и внутри и снаружи —
Как в книжке — на пьяной кобыле герой
Весь тоже нетрезвый, в железках к тому же.
Да ну её, старую сказку-раскраску!
Пора на урок! И глядишь, может быть,
Вот вырасту, — правда, — махну на Аляску, —
я с Джеком там Лондоном стану дружить...
Стихи? — они тянут куда-то назад
(А было ж ведь времечко — ввысь возносили!)
Отсюда вернуться в земную ль россию?
Не раньше, чем только уйти за границу,
Известную, как Переменная дат.
Пора, брат, пора, брат, порабратбратбрат..
Так переверни же и эту страницу!
2005
КИНО СНИМАЕМ
Почти уже сорвался он, поскольку все выше
Хотел забраться, туда, где птицы.
Но как в триллере, скинутый с небоскреба крыши,
За что-то рукою еще успел зацепиться.
И потом, разбирая, словно поутру – почту,
Или как дело частное – но на общем собрании,
Узнаём с удивлением имя. Тут – вот что:
Ситуация, в общем-то, можно сказать, на грани, и,
Все такое… Но, с другой-то стороны (как обратный адрес) -
Люди бы монетами – не кидали так в небо лбы,
Клонясь тем, что сзади - к земле (дался ж мне тот - «реверс-
аверс»),
Ну, и конечно уж, кадра такого нам не было бы...
А что без всякого страховочного каната, -
Дело личное. Пусть себе пробует, чудак человек!
Режиссерская тема тут вся: «Мотор!» да и «Снято!».
Да извлечь из конверта – в конце – заслуженный честный чек.
2005
***
На воде зеленой, там где
Косит яхта волн верхи,
Праздной песенкою станьте,
Невесомые стихи!
На лужайках океанов,
Где – ни вех земных, ни мух, –
Пена слов, как одуванов
Разлетающийся пух.
Настежь – свернутые снасти!
Прежде чем уплыть во тьму:
Вот ты где, земное счастье! -
Сколько есть, тебя возьму.
Нынче гладьте меня, волны!
А обузой небу став,
В бездну черную безмолвно
Сам уйду, как батискаф.
2005
***
Боль жила в человеке.
Что ль была с ним навеки?
Поначалу визжала.
Только всех раздражала.
А потом присмирела.
Боле – воль! Эко дело.
Очень тихою стала.
Моль в чулане летала.
Весь костюмчик, что тело,
Долгим временем, съелa.
2005
***
Оковы пали.
На обломках :
«Здесь был Пушкин»
2005
2006
ВЕСНА’06
Голубь на куполе.
Святой Дух?
Птичий грипп?
2006
***
Возропщу!
Почто
– ёшь твою триста! –
Боже Геологический,
Ущемил ты свой Каспий.
Озеро…
Море…
Еще в детстве, помню, мир прознавать начиная:
“Мама, папа: а если… то почему…?”
И этот – потом вот – старый школьный
Потрепанный атлас
СССР – 39-го давнего года издания
или 40-го.
(от матушки же, видать, из отрочества ее – и достался).
Был там синим пунктиром намечен грядущий путь-выход:
Будто тропой муравьиной – лез проползти меж коричневостями Кавказа,
Тянулся к чернушному (но не безнадежному)
Босфорному разгульному братцу.
Не сбылось!
Нет-нет же, конечно, не спорю:
Многих-многих еще комсомольцев-зеков
Те волны бы поглотили,
И к тому же (как позже узналось)
– перепады там уровней,
Разница, так сказать, в росте…
Но – с другой стороны (как еще того позже):
Можно бы ведь систему какую шлюзов…
А что до страстотерпцев,
Так равно унесло
Беломор-Волго-Доном ли… Вислой – Одером…
Дайте волю вселенскую, падлы!
О, шхуночки бедные,
Вы, навечно безвестные сейнеры и фелюки!
Где вода солона, словно кровь,
И смерть настояща.
Печалюсь!
(Опять-таки – Хлебников в Астрахани).
О, Каспийское море!
Каспийское море.
2006
***
Даже Эйнштей
Сломался
Квантовые там все дела
Неопределенности
Сингулярности
Ван Гог – нет!
2006
***
Пойду прогуляюсь
Когда вернусь
Не знаю
Но ты не волнуйся.
Даже экватор
Всего лишь кольцо
Наподобие Садового
Просто немного больше
2006
2007
***
Навек
На теле словесности русской
Песни Высоцкого
Будто татуировка наколоты
2007
***
К. С.
мне очень не радостно
дружок заболел
учу человечий язык
2007
ПИЖОНСКАЯ СТАР-ПЕРСКАЯ ПЕСЕНКА МОСКОВСКАЯ
Сын товарища вымахал вылитым –
Своим папой, жаль – так же – в тоске.
И творится невнятное с климатом:
Стали теплыми зимы в Москве.
Будто тут тебе – Рим или Падуя…
Был мороз только раз, может быть,
И метель проскользила, как, падая –
Платье с плеч, если б верх распустить.
На Тверской, той, что – Горького-Пешкова
И как некогда – вдаль позвала
Только женщина мира ушедшего,
Что, единственно, им и была.
2007
О НАСЕКОМЫХ (3)
(Слишком человеческое):
Нет, не за тем раскрыл я книжку, чтоб
Полз нагло по странице Ницше клоп.
Ах, не за тем, ах, не за тем, ах, не за тем!
А мы его – ногтем! ногтем! ногтем!
2007
СЛОГАН – СЧИТАЛКА ДЕТЕЙ НАШИХ :
Третий Рим повторим.
Повторим Третий Рим.
2007
ГОСПОДЬ, ЕСЛИ ЕСТЬ ТЫ,
в безмерной милости
Мне, беспутному пасынку, хоть что б сказал.
Родители умерли, дети выросли.
А я так и не выяснил:
Об чем базар?
2007
В ЧАСТОКОЛЕ
колючих дней, -
Что называется, -
Не кругло вдруг стало:
Как же услышу души камней,
Кричащие из-за решетки кристалла?
2007
ЕВРОПА
Линде Хевард-Миллс
Ох, и здорово мы вчера выпили, кажется – с Таней
В компании местных ребят.
И куда-то все ехали… А потом еще пыхнули с горя.
Надо б выйти – послушать-узнать, на каком горожане
Меж собой языке говорят.
И вообще – далеко ли до моря?
Словно всем закрывающий выход – автобусный хам,
Даже - хуже: подобно гарем затворившему накрепко старцу
эмиру, -
Сам себе я бываю постыден, паскуден:
Сам собой заслоняю грядущую волю своим же стихам.
Полетали б по миру…
Погуляли б по людям….
Что ж поделаешь, если терпеть по утрам аспирин –
Не мое, – и вообще: я на мир этот глядя,
Вместе с бедным восплачу, но тут же накатит веселье…
Значит, так тому быть. Распахни-ка окно, Катерин:
С бризом чокнись июльским. И с дядей.
Знать, просто – похмелье.
2007
2008
***
Все было так мирненько в феврале,
И вдруг увидали мы ночью в марте:
Поземка корчилась по земле,
Будто кто-то в агонии на асфальте.
Что нынче нам бесы? Есть GRS ! –
Шуткой разрушил один молчание, -
И разве скинутый – тот, – с небес –
Хоть что-то может нам, кроме отчаяния!
А во внешней тьме, там – ори не ори!...
И вновь загалдели не в такт шагая
По перекрестку. И лишь внутри
Стали кто августа ждать, кто мая.
2008
